Противостояние с «Цеппелином»

КАК БЫЛО СОРВАНО ПОКУШЕНИЕ НА РУКОВОДИТЕЛЕЙ СОВЕТСКОГО ГОСУДАРСТВА

В ГОДЫ ВОЙНЫ ГИТЛЕРОВСКИЕ СПЕЦСЛУЖБЫ РАЗРАБАТЫВАЛИ НЕСКОЛЬКО ПЛАНОВ УБИЙСТВА ЛИДЕРОВ АНТИФАШИСТСКОЙ КОАЛИЦИИ. ОДИН ИЗ НИХ - ТЕРРОРИСТИЧЕСКИЙ АКТ С ЦЕЛЬЮ УНИЧТОЖЕНИЯ ГЛАВЫ СССР ИОСИФА СТАЛИНА, КОТОРЫЙ ДОЛЖЕН БЫЛ ОСУЩЕСТВИТЬ ПРЕДАТЕЛЬ ПЕТР ТАВРИН. БЛАГОДАРЯ ЭФФЕКТИВНЫМ ДЕЙСТВИЯМ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КОНТРРАЗВЕДКИ ЗАГОВОР БЫЛ РАСКРЫТ И СОРВАН. СМЕРШ ИСПОЛЬЗОВАЛ ЗАХВАЧЕННОГО ИМ ТЕРРОРИСТА ПРОТИВ САМИХ ЖЕ ФАШИСТСКИХ КУРАТОРОВ ТАВРИНА. В ХОДЕ ОРГАНИЗОВАННОЙ КОНТРРАЗВЕДЧИКАМИ РАДИОИГРЫ В РАЗВЕДЦЕНТР ПРОТИВНИКА УСПЕШНО ПОСТАВЛЯЛАСЬ ДЕЗИНФОРМАЦИЯ, СКОВЫВАВШАЯ ЕГО ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ.

Подготовка

Человек, которому в «третьем рейхе» было поручено устранение руководителя СССР, был одиозной фигурой. В историю он вошел под фамилией Таврин. Но настоящая его фамилия Шило. Родился он в селе Бобрик Нежинского района Черниговской области. Получил неоконченное высшее образование. В начале 1930-х Шило проживал в Саратове, где был привлечен к уголовной ответственности за растрату казенных денег. Жулика приговорили к отбыванию наказания, но он смог бежать из-под стражи. В 1934 и 1936 годах Шило задерживали за воровство, но в обоих случаях ему удавалось скрыться. Рецидивист был объявлен во всесоюзный розыск. В 1939 году на основании фиктивных справок Шило раздобыл документы на фамилию Таврин, сохранив подлинные имя и отчество - Петр Иванович. Под этой фамилией он и был призван в армию в годы Великой Отечественной. Однако, как позднее он заявил на допросе, «находясь на Калининском фронте, 29 мая 1942 г. я был вызван к уполномоченному особого отдела капитану Васильеву, который интересовался, почему я переменил фамилию Шило на Таврина. Поняв, что особому отделу стали известны мои преступления, я, боясь ответственности, на следующий день, будучи в разведке, перешел на сторону немцев».

Оказавшись у фашистов, Таврин не стал раскрывать им свою уголовную биографию. Вместо этого представил себя идейным противником советской власти и заявил о готовности сотрудничать с врагом. Но те до поры до времени присматривались к перебежчику. Выдвижению Таврина помогло его знакомство в заключении с захваченным в плен членом Военного совета 32-й армии Георгием Жиленковым. До войны он занимал пост секретаря Ростокинского райкома ВКП(б) в Москве. Попав в плен, Жиленков выдавал себя за шофера и в этом качестве представился Таврину. Позднее Жиленков был опознан, но нацисты решили использовать его в качестве «большой фигуры» в своей пропаганде. Жиленков стал ближай-шим сотрудником другого изменника - генерала Власова. Жиленков принялся сочинять клеветнические памфлеты против своей страны и, кроме того, пообещал гитлеровцам привлечь на их сторону симпатии военнопленных. Вспомнил он и о Таврине, порекомендовав его как человека, которого можно задействовать в диверсионно-шпион- ской деятельности.

Таврина перевели в специальный лагерь СД близ города Зандберг и за-числили в так называемую Особую команду. В августе 1943 года Таврина отправили «на смотрины» в Берлин к подполковнику СС Грейфе. После собеседования нацистский офицер предложил ему самому подумать о сфере деятельности, в которой он может быть полезен «третьему рейху». Перед второй поездкой к Грейфе у Таврина состоялись важные встречи, которые, вероятно, повлияли на его последующую судьбу. Сам предатель на допросе вспоминал: «В первых числах сентября 1943 г. в Зандбергский лагерь, где я в то время находился, прибыли Власов и Жиленков для передачи немцам одного из сформированных ими отрядов из русских военнопленных... Выстроив отряд, Власов произнес речь, в которой объявил, что отряд передается в распоряжение германского командования для отправки на Балканы. Затем Жиленков ходил по лагерю и беседовал с военнопленными. Я подошел к нему, и мы разговорились. Я рассказал ему, что согласился работать на германскую разведку и зачислен в «Особую команду». Жиленков одобрил мое поведение, заявив: «Наконец-то я увидел тебя там, где ты должен быть давно». Затем я сообщил Жиленкову о вызове к Грейфе и о сделанном им предложении о работе в пользу германской разведки в советском тылу. Выслушав меня, он стал в резкой форме высказывать злобу против руководителей советского правительства и доказывать мне, что сейчас самой важной задачей является совершение террористического акта против И.В. Сталина, так как, по заявлению Жиленкова, за этим последует развал Советского государства. В конце нашего разговора Жиленков рекомендовал мне принять задание по террору и заявил, что по возвращении в Берлин он примет необходимые меры к ускорению моей переброски в СССР. Тут же он сделал какие-то заметки в своей записной книжке. И действительно, вскоре после отъезда Власова и Жиленкова я снова был вызван к Грейфе».

На новой встрече с Грейфе Таврин выразил желание стать террористом. Подполковник поручил ему в пись-менном виде представить конкретный план убийства Сталина, что Таврин и сделал при содействии курировавшего его Жиленкова. Грейфе в целом утвердил план, отметив необходимость ряда доработок. Таврина направили в Псков, куда он прибыл 23 сентября 1943 года. В тот период в оккупированном древнем русском городе был расположен немецкий разведывательный центр «Цеппелин - Норд», специально созданный в марте 1942-го для работы в советском тылу. Организации «Цеппелин» поручались подготовки диверсий и террористических актов, различного рода задания шпионского характера, создание националистических, сепаратистских движений.
 
Гитлеровцы организовали для Таврина курс физической подготовки, тренировок по стрельбе. В начале ноября 1943 года его вновь вызвали в германскую столицу, где основные кураторы захотели еще раз убедиться в готовности Таврина выполнить порученное дело. Из Берлина Таврин возвратился уже в Ригу, куда была переведена вся организация «Цеппелин». Там подготовка к его заброске вступила в финальную фазу. С Тавриным детально уточняли его легенду, мельчайшие детали предстоящего дела.
Среди нацистских специалистов, готовящих террориста, был и Отто Скорцени, который приобрел широкую известность после спланированной и осуществленной им операции по освобождению арестованного в Италии диктатора Муссолини и доставке его в нацистскую Германию. На счету Скорцени были и другие успешные спецоперации. В Смерше оценивали его как весьма серьезного и опасного противника. На допросах Таврин сказал: «В беседе Скорцени объяснял мне, какими личными качествами должен обладать террорист. По ходу разговора он рассказывал о деталях организованного им похищения Муссолини. Скорцени заявил мне, что если я хочу остаться живым, то должен действовать решительно и смело и не бояться смерти, так как малейшее колебание и трусость могут меня погубить. Скорцени рассказал, как во время похищения Муссолини он перепрыгнул через ограду замка, очутился в 2 шагах от стоявшего на посту карабинера. «Если бы я тогда хоть на секунду замешкался, - заявил Скорцени, - то погиб бы, но я без колебаний прикончил карабинера и, как видите, выполнил задание и остался жив». Весь этот разговор сводился к тому, чтобы доказать мне, что осуществление террористических актов в отношении специально охраняемых лиц вполне реально, что для этого тре- буетсятолько личная храбрость и решительность и что при этом человек, участвующий в операции, может остаться живым и стать «таким же героем», каким стал он - Скорцени». Руководитель германских диверсантов также задавал много вопросов о Москве и ее пригородах. Всего состоялись три встречи-инструктажа Скорцени и Таврина.

Согласно подготовленной для Таврина легенде, он должен был начать действовать на советской территории под видом заместителя начальника контрразведки «Смерш» 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта. В Москве террорист должен был «превратиться» в офицера Красной армии, находящегося в отпуске после ранения. В столице СССР Таврину предписывалось подыскать жилье на частной квартире и прописаться по фальшивым документам.

В Германии на Таврина делали очень серьезные ставки и старались организовать все безупречно. Например, обычно немецкая разведка давала своим агентам фальшивые советские награды, но в случае с человеком, который должен убить Сталина, она рисковать не хотела. Таврину выдали настоящую Золотую Звезду Героя, принадлежавшую погибшему в боях генералу Шепетову. Ему также выдали орден Ленина, два ордена Красного Знамени, орден Александра Невского, орден Красной Звезды, две медали «За отвагу». Специально для террориста были изготовлены фальшивые номера газет «Правда» и «Известия», где его фамилия указывалась в списках награжденных по указу Президиума Верховного Совета СССР и где были размещены его фотографии.

Начальник команды «Цеппелина» Отто Краус стремился к максимальной подлинности. Он даже захотел сделать из Таврина настоящего инвалида, чем немало его напугал. На допросах предатель рассказал советским контрразведчикам: «Подготовляя меня к переброске через линию фронта, Краус несколько раз ставил передо мною вопрос о том, что я должен быть вы-брошен под видом инвалида Отечественной войны. В этой связи Краус требовал от меня, чтобы я согласился на хирургическую операцию, в ре-зультате которой стану хромым. С тем, чтобы уговорить меня, он связал меня с немецкими врачами, которые доказывали мне, что после войны мне сделают еще одну операцию, в результате которой нога будет нормальной. Я категорически отказался от этого. Тогда Краус предложил мне хирургическим путем сделать на теле следы ранений. Я и от этого отказывался, но, под давлением Крауса, все же был вынужден на это согласиться. В рижском военном госпитале мне под наркозом сделали большую рану на правой части живота и две небольших раны на руках. Я пролежал в госпитале 14 дней, после чего у меня на теле образовались следы, схожие с зарубцевавшимися ранами».

Исследователь истории спецслужб Анатолий Терещенко, характеризуя тщательность подготовки операции фашистов по заброске Таврина, отмечал: «О том, какое значение придавало гитлеровское руководство этой операции, говорит следующий факт. По заданию немецкой разведки на одном из авиационных заводов был построен специальной конструкции четырехмоторный самолет типа «Арадо-332» для переброски террористов за линию фронта. Он имел новейшее по тем временам навигационное оборудование, был вооружен... 9 пулеметами, обладал высокой скоростью. Его шасси кроме обычных колес состояло из двенадцати пар гуттаперчевых катков, позволяющих совершать посадку на любой, даже малоподготовленной и ограниченной по размерам, площадке».

Вместе с Тавриным в будущей операции должна была участвовать и женщина, ставшая в германском плену его женой. Ее звали Лидия Шилова. В германской разведке она была известна как агент Адамчик. В будущей акции ей отводилась роль радистки, и всех деталей операции ей не сообщили.

Операция «Перехват»

«Визит» Таврина не стал тайной для ГУКР «Смерш». Его полету предшествовала отправка на советскую территорию особой спецгруппы для обеспечения на месте встречи самолета, на котором должен прибыть человек с особо важным заданием. Но советские контрразведчики задержали эту команду. Арестованные, конечно, не знали цели миссии Таврина, но сообщили о времени прилета и месте встречи. Их данные подтверждали уже полученные по каналам советской разведки в ГУКР «Смерш» сообщения о готовящейся противником крупной диверсионно-террористической операции. В ряде работ, посвященных делу Таврина, отмечается, что одним из источников информации стала группа рижского подполья, работавшая на Москву. Ее внимание привлек заказ неким респектабельным господином в ателье кожаного пальто по представ-ленному им фасону, идентичному тому, по которому изготовляли для советских контрразведчиков. Заказчик вскоре был опознан в качестве сотрудника гитлеровских спецслужб.

Несмотря на то что Таврина поджидали, в дело вмешался случай, не-сколько изменивший первоначальный сценарий, разработанный военными контрразведчиками. В ночь с 4 на 5 сентября 1944 года самолет с террористом вылетел с рижского аэродрома. Согласно плану ему следовало приземлиться в районе Ржева. Но «Арадо-332» в пути был обстрелян советской зенитной артиллерией. Самолет получил серьезные повреждения, и было решено совершать посадку под Смоленском. Таврин вместе со спутницей поспешил удалиться от места приземления на мотоцикле, который везли с собой. Но скрыться от контрразведчиков ему все равно не удалось. После получения информации от службы наблюдения системы ПВО об обстрелянном самолете, который развернулся в сторону Смоленска, туда были спешно направлены оперативные группы. В действие ввели план «Перехват». В Смоленской области проводился массовый опрос местных жителей по поводу посадки самолета. Дороги были оцеплены.

Патруль, задержавший ехавшего на мотоцикле Таврина, попросил предъявить документы. Тот протянул «удостоверение» на имя заместителя начальника контрразведки «Смерш» 39-й армии. Но «офицер Смерша» вызвал подозрения. Смущало и то, что пара, хотя и заявила, что проехала свыше 200 км, совсем не выглядела уставшей. Кроме того, правительственные награды на гимнастерке у Таврина были размещены с нарушением недавно введенных правил. Ему вежливо предложили пройти в здание, чтобы сделать отметку о выезде из зоны. Таврин был вынужден подчиниться. Пока супруги оформляли в своих документах отметки, их мотоцикл обыскали. Результаты обыска дали исчерпывающие ответы относительно странного «смершевца» и его спутницы.

В «Сообщении НКВД СССР, НКГБ СССР и ГУКР «Смерш» НКО СССР № 4126/М в ГКО» от 30 сентября 1944 года представлен отчет о задержании близ районного центра Смоленской области с. Карманово «показавшегося подозрительным неизвестного в форме майора Красной Армии». В документе констатируется: «Он следовал на мотоцикле с коляской по дороге на Ржев и предъявил документы на имя Героя Советского Союза Таврина Петра Ивановича. Вместе с ним была задержана женщина, следовавшая в коляске мотоцикла, назвавшаяся женой Таврина - Шиловой Лидией Яковлевной.
При обыске у задержанных изъято:

а) Специальный аппарат «Панцер- кнаке» с 9 снарядами.
При исследовании установлено, что снаряд «Панцеркнаке» калибр 30 мм, длиной 170 мм, весом 235 граммов является бронебойно-фугасной гранатой комулятивного действия с бронепро- биваемостью 35-40 мм, при дальности стрельбы до 300 метров. Аппарат соединен тонким проводом с электрической батареей и приводится в действие нажатием кнопки.
б)    7 пистолетов различных систем, в том числе автоматический 8-заряд- ный пистолет английского образца и 15 патронов к нему калибра 7,65 мм с разрывными пулями.
При анализе этих патронов установлено, что пули снабжены сильнейшим кровяным порошкообразным ядом, вызывающим моментальную смерть.
в)    Мина типа магнитных, сильного действия и радиоприборы к ней, предназначенные для производства взрыва посредством радиосигнала с расстояния нескольких километров.
г)    Портативная коротковолновая приемо-передаточная радиостанция, условные таблицы, шифры, коды и средства тайнописи».
Доставленный на допросы Таврин сразу же стал давать показания. Он раскрыл подробности плана убийства Сталина. «Обосновавшись в Москве, - рассказывал арестованный несостоявшийся террорист, - я должен был, расширяя круг своих знакомых, устанавливать личные отношения с техническими работниками Кремля, либо с другими лицами, имеющими отношение к обслуживанию руководителей советского правительства. При этом Краус рекомендовал мне знакомиться с женщинами, в частности, с такой категорией сотрудниц, как стенографистки, машинистки, телефонистки. Через таких знакомых я должен был выяснить места пребывания советского правительства, маршруты движения правительственных машин, а также установить, когда и где должны происходить торжественные заседания или собрания с участием руководителей советского правительства». Таврин отметил, что имел инструкции от Крауса «устанавливать интимные отношения» с теми женщинами, которые обладали важной для их дела информацией.

В то же время Таврину было предписано сохранять крайнюю осторожность и стремиться, чтобы его вопросы не выглядели подозрительными.

Согласно одному из вариантов террористического плана Таврин должен был попасть на одно из торжественных заседаний, «в зависимости от обстановки, приблизиться к И.В. Сталину и стрелять в него отравленными и разрывными пулями». Террорист также сообщил на допросе, что в соответствии с наставлениями Грейфе и Крауса ему следовало, если представится возможность, «совершить террористический акт и против других членов советского правительства». В качестве целей были названы Молотов, Берия и Каганович.

Таврин дал показания и об альтернативном варианте покушения на Сталина, если подойти к руководителю СССР близко будет невозможно. В этом случае террорист должен был стрелять на улице по движущейся правительственной машине. Готовивший его майор Краус предупредил, что машины, в которых ездят члены советского руководства, бронированы и снабжены специальными пуленепробиваемыми стеклами. Поэтому Таврин должен был применить аппарат «Панцеркнаке». На допросе он показал: «Панцеркнаке» состоит из небольшого ствола, который при помощи специального кожаного манжета закрепляется на правой руке. Аппарат портативный и может бьггь замаскирован в рукаве пальто. В ствол помещается реактивный снаряд, который приводится в действие путем нажатия специальной кнопки, соединенной проводом с электрической батареей, спрятанной в кармане одежды. Стрельба производится бронебойно-зажигательными снарядами. Перед переброской через линию фронта я тренировался в стрельбе из «Панцеркнаке», при этом снаряды пробивали бронированные плиты толщиной 45 мм».

Таврин, которому хотелось сохранить жизнь, в своих показаниях старался бьггь полезным военным контрразведчикам. Он предоставил подробные cведения о германских разведывательных органах, о форме и методах их работы. Таврин рассказал об известных ему руководителях спецслужб. Он передал сведения о готовящихся перебросках через линию фронта нескольких групп диверсантов. Это помогло в их поимке и предотвращении готовящихся диверсий в районе Волги и Камы.

Операция «Туман»

В ГУКР «Смерш» решили воспользоваться неведением фашистов о провале Таврина и задействовать его в спецоперации. Советская контрразведка была намерена как можно дольше поддерживать надежды фашистов на то, что засланный ими в Москву агент имеет возможность выполнить задание. Это увеличивало шансы на предотвращение организации другой попытки покушения на советского лидера.

Радистке Лидии Шиловой на до-просе были заданы вопросы о порядке работы на переданной ей германскими спецслужбами радиостанции и о том, какое расписание выхода в эфир установлено. Женщина ответила: «Расписание по связи с немецкой разведкой на приданной мне радиостанции было установлено каждое нечетное число, начиная с 9 сентября 1944 года. Время работы 10.00 и 13.30 московского времени. Кроме сущности радиограммы в тексте, я обязана дать ключ для расшифровки радиограммы, который помещается между первой и второй группами текста от начала и конца радиограммы. В том случае, когда поступает от центра запрос о погоде, я обязана показать на четвертом месте от начала и конца радиограммы. Даты нет. Подпись на радиограмме шифруется». Были установлены и меры страховки «Цеппелина» на случай провала. Для этой ситуации разработали специальный условный сигнал. Он должен был предупредить о том, что агент арестован и, следовательно, работает под диктовку. В «Цеппелине» террориста инструктировали, что если он попадет в руки чекистов, то следует внести в текст радиограммы два рядом стоящих слова, начинающихся с одинаковых букв.

Радиоигра с немцами получила название «Туман». Ее вели под руководством представителя 3-го отдела Смер- ша Григория Григоренко, проявившего себя во время работы в контрразведке в годы войны в качестве выдающегося специалиста по радиоиграм, талантливейшего аналитика и проницательного человека, способного раскрывать замыслы противника. При активнейшем участии Григоренко в годы войны было организовано 183 радиоигры. Товарищи и коллеги ушедшего из жизни в 2007 году генерал-полковника Григоренко хранят память о его огромных заслугах перед отечеством. Герой Советского Союза Геннадий Зайцев сказал о нем: «Это был человек, который прослужил в органах госбезопасности 55 лет, пройдя путь от оперуполномоченного до заместителя Председателя КГБ СССР и заместителя Министра общего машиностроения СССР. При этом он был весьма доступен в общении, обаятелен и очень тепло и внимательно, без различия, относился к окружающим. Для него не существовало «нужных людей» и людей второго сорта, мимо которых можно пройти и не заметить. Для меня это человек, которому нужно подражать во всем».

Разрабатывая операцию «Туман», Григоренко, как опытный психолог, исходил из того, что нужно учитывать подозрительность немцев и создать максимальный эффект достоверности. Контрразведчики решили, что до середины октября будет инсценироваться невозможность установки двусторонней связи. Создавалось впечатление радиопомех и невозможности принять послания «Цеппелина». Немцы получили сообщение: «Вызывайте дольше и отчетливее. Лида плохо разбирает. Вас слышим редко, почему нерегулярно работаете? Привлеките радиста, который ее тренировал. Примите все меры, чтобы связаться». После «установления связи» из «Цеппелина» последовали запросы об устройстве своего агента в Москве, о принятых им мерах для проведения террористического акта. Интересовались и судьбой членов экипажа самолета, доставившего Таврина, который был задержан чекистами. В ответе Таврина говори-лось: «В первой телеграмме сообщал, что при посадке самолет врезался в деревья, потерпел аварию, только случайно все остались живы. Летчики оказались малоопытными и растерянными. Кроме того, что не сумели посадить машину, место для посадки почему-то выбрали около деревни. Вскоре после аварии в нашу сторону побежали люди. Я вынужден был действовать быстро и решительно. С трудом вытащил мотоцикл, и с Лидой немедленно отъехали от этого места, экипаж ушел на запад. Из-за плохой дороги мотоцикл отказал, его и все лишнее имущество пришлось уничтожить и двигаться лесом. С трудом добрались до Ржева, где жили 12 дней. Пытались с вами связаться. 28 сентября прибыл в Москву, сейчас живу в пригороде по сообщенному вам адресу. Пока все благополучно, изучаю возможности работы».

В начале ноября в «Цеппелине» получили сообщение о том, что возникли трудности с возможностью попасть на торжественные заседания, где присутствуют первые лица страны. В то же время нацистов обнадеживали тем, что в Москве продолжается энергичный поиск решений поставленной задачи. В ходе общения с Тавриным немецкую сторону, помимо главного задания, интересовал и ряд других вопросов. В частности, нацисты хотели знать, каково отношение к деятельности генерала Власова. В радиограмме Таврина сообщалось: «О Власове и Русской освободительной армии здесь знают, влияние разное, среди отдельных военных положительное, об основании комитета Власова пока ничего не слышно». «Цеппелин» интересовала и деятельность немецкой организации, куда вошли плененные под Сталинградом германские офицеры и солдаты и которая участвовала в антифашистской пропаганде. Таврин отвечал, что знает о ней по сообщениям в печати и ищет возможности наладить с ней связь.

31 января Таврин отправил сообщение: «Краус. В час тяжелых испытаний заверяю в преданности делу. Что бы ни случилось, буду добиваться выполнения поставленных мне задач и жить надеждой победы. Прошу передать приветы и лучшие пожелания всем друзьям по борьбе. Петр». Чекисты стремились действовать крайне аккуратно, чтобы ничем не смутить противника. Приходилось постоянно помнить, что в ряде присылаемых запросов может содержаться скрытая проверка, ловушка. В феврале с немецкой стороны сообщалось «о сбросе груза». Планировалась доставка новых спецсредств для проведения террористических актов. Из германского центра пытались подбодрить своих агентов, передавая им сообщение: «Может быть, победа ближе, чем мы думаем. Помогайте и не забывайте вашу клятву». В Смерше же, в свою очередь, стремились аккуратно сохранять интерес немецкой стороны к якобы активно действующему в Москве Таврину. Так, 27 февраля нацисты получили от него «обнадеживающее» сообщение: «Познакомился с врачом - женщиной, имеет знакомых в Кремлевской больнице. Обрабатываю». В первой половине марта Таврин сообщил, что вынужден ограничить свои выходы в эфир в связи с тем, что питание батареи на исходе, а он не имеет возможности приобрести новые. Тем не менее немцев уверяли, что особо важные сообщения будут по- прежнему передаваться. Со стороны противника в марте продолжались запросы о «внутриполитическом положении и шансах для проработки планов». В апреле была предпринята последняя попытка связи с германским «центром». Успешная операция по дезинформации противника завершалась.

После войны в органах госбезопасности рассматривали возможность появления на конспиративной квартире Таврина и Шиловой бывших агентов немецкой разведки. Для их опознания и могли понадобиться предатели. Но к 1951 году необходимость в использовании этой пары в интересах обеспечения безопасности отпала. Уже ничто не мешало свершению правосудия.

16 августа 1951 года Шило-Таврину предъявили обвинение. Он и его напарница Шилова были приговорены к высшей мере наказания.

Еще раньше смертный приговор был вынесен «вдохновителю» Таврина - предателю Георгию Жиленкову. Этот ближайший сподручный генерала Власова в конце войны сдался американцам, которых пытался уговорить использовать его в борьбе против СССР. Но советские спецслужбы установили местонахождение Жиленкова и потребовали его вы-дачи. В 1946 году приговором Военной коллегии Верховного суда СССР он был приговорен к смертной казни. Суровый, но закономерный и справедливый приговор был исполнен.

ТЕКСТ Павел СЕРЕГИН