Раскрытые заговоры

ВЧК СУМЕЛА ПОБЕДИТЬ В СХВАТКЕ С ОРГАНИЗАЦИЕЙ САВИНКОВА
1918 ГОД БЫЛ ПОЛОН ТЯЖЕЛЕЙШИХ ИСПЫТАНИЙ ДЛЯ МОЛОДОЙ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ. ВОЗНИКШИЕ КОНТРРЕВОЛЮЦИОННЫЕ ОБЩЕСТВА СТАВИЛИ СВОЕЙ ЦЕЛЬЮ НИЗВЕРЖЕНИЕ НОВОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА. КРУПНЕЙШЕЙ АНТИСОВЕТСКОЙ ОРГАНИЗАЦИЕЙ СТАЛ «СОЮЗ ЗАЩИТЫ РОДИНЫ И СВОБОДЫ», СОЗДАННЫЙ БОРИСОМ САВИНКОВЫМ. ОДНАКО БЛАГОДАРЯ ЭФФЕКТИВНОЙ РАБОТЕ ВЧК ПОДПОЛЬНЫЕ ОТДЕЛЕНИЯ ЭТОЙ КОНСПИРАТИВНОЙ СТРУКТУРЫ В МОСКВЕ И КАЗАНИ БЫЛИ РАСКРЫТЫ. ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ И ВООРУЖЕННЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ В ИЮЛЕ В РЫБИНСКЕ И МУРОМЕ.ПРАВДА, ВОССТАНИЕ, ОРГАНИЗОВАННОЕ САВИНКОВЦАМИ В ЯРОСЛАВЛЕ, ДЛИЛОСЬ С 6 ПО 21 ИЮЛЯ. НО И ОНО, НЕСМОТРЯ НА ВРЕМЕННЫЙ УСПЕХ МЯТЕЖНИКОВ, ЗАВЕРШИЛОСЬ ДЛЯ ОРГАНИЗАТОРОВ КРАХОМ.

Чекисты выходят на след

В многочисленной исторической литературе, посвященной истории ВЧК, имя Бориса Савинкова - одно из самых упоминаемых. Он вошел в историю как последовательный и яростный противник советской власти. Его биография - готовый авантюрный роман. В начале XX века Савинков был одним из руководителей «Боевой организации партии эсеров» и организаторов убийств министра внутренних дел Плеве и великого князя Сергея Александровича. Царские власти сумели арестовать террориста. Савинкова ждала смертная казнь, но ему удалось бежать. После Февральской революции Савинков вернулся на родину. Вчерашний террорист не только легализовался, но и стал одной из главных политических фигур в период между двумя революциями. Занимая должность управляющего Военным министерством, он, согласно оценке многих его современников, стремился добиться высшей власти в революционной России. Приход к власти большевиков, непримиримым противником которых был Савинков, возвратил его в столь привычный мир заговоров, подполья и конспирации.
В начале 1918 года Савинков принял решение создать структуру, способную уничтожить существующий политический режим. Один из ближайших соратников Савинкова Александр Дикгоф-Деренталь так писал о ее возникновении: «В это время развала и полного разброда сил прибыл в Москву с Дона Б.В. Савинков, и как член Гражданского совета при генерале Алексееве, - с определенным поручением последнего организовать и, по возможности, объединить офицерские силы Москвы без различия партий и направлений на единой патриотической основе, а также связаться с московскими общественными эле-ментами. Во исполнение этого общего поручения Б.В. Савинковым и основан тайный „Союз защиты родины и свободы", имевший ближайшей целью свержение большевистской власти. Момент для образования такой тайной организации был исключительно трудный. С полдюжиной людей в качестве помощников, с пятью тысячами рублей основного и организационного капитала было так же трудно вести серьезную работу в Москве, как и в песчаной пустыне».
Впрочем, вопрос с финансированием вскоре был решен. Представители стран Антанты, считавшие Савинкова сильным лидером и упорным человеком, посчитали целесообразным вложить средства в его заговор. Деренталь, который вел переговоры с иностранцами, вспоминал: «Организация развивалась довольно быстро, и ее развитие требовало все большего и большего количества средств. Французы знали все ее развитие. Следили очень внимательно за ее ростом и подцерживали ее, присылая с ее ростом и более значительные суммы... А потом, когда речь шла о восстании (Ярославль, Рыбинск и другие), то специально на восстание французы дали, если не ошибаюсь, 2 миллиона сразу».
Отделения «Союза защиты родины и свободы» были учреждены их руководителем в Москве, Казани, Рыбинске, Ярославле, Муроме и других городах. В мае 1918 года в ВЧК стали известны данные о восстании, готовящемся в столице. Сообщение поступило от сестры милосердия в Иверской больнице. Испытывавший к ней романтические чувства юнкер Иванов посоветовал в ближайшее время покинуть Первопрестольную, где должны произойти кровавые события.
Расследование дела возглавили заместитель председателя ВЧК Яков Петере и начальник оперативного отдела ВЧК Мартын Лацис. За Ивановым было установлено наблюдение. Сотрудники ВЧК выяснили, что юнкер часто бывает в доме № 3 в Малом Левшинском переулке, где постоянно собирается подо-зрительно много народа. В квартире провели обыск и обнаружили программу «Союза защиты родины и свободы», набросок схемы построения пехотного полка, картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами «ОК.», пароль и адреса в Казани. Из программы стали известны основные цели тайного общества: свержение советского правительства, организация «твердой власти» в России, воссоздание старой армии и продолжение войны с Германией.
 
Чекисты выяснили, что квартира в Малом Левшинском - это штаб лишь одного из «полков Союза» Савинкова. 
 
Арестованный Иванов назвал среди участников подполья и штабс-капитана Пинкуса (Пинку), начальника пехотных формирований организации. Заговорщик вскоре был задержан. Арестованный сообщил, что созданный по военному образцу «Союз защиты родины и свободы» насчитывает до пяти тысяч членов, а его работу направляет Центральный штаб, прикрытием которого служит «лечебница для приходящих больных» на Остоженке. Пинкус рассказал и о значении найденного на квартире в Малом Левшинском картонного треугольника. Он был паролем для связи между заговорщиками: основная часть визитной карточки, из которой был вырезан треугольник, находилась улица, к которому должен был прийти с треугольником член организации.
На основании полученных данных чекисты задержали в Москве около 100 членов «Союза» Савинкова, но схватить членов главного штаба тогда не удалось. После проведения спецоперации в столице ВЧК сфокусировало внимание на Казани. Именно в этом поволжском городе, согласно имевшейся информации, располагался один из крупнейших центров «Союза» и было
сосредоточено значительное количество предназначенного для антисоветского мятежа оружия. Чекисты установили, что «Союз» намерен переправить в Казань одних из самых активных участников организации для подготовки захвата города. В инструкции для отправляемых в Казань заговорщиков говорилось: «Важным условием является внешний вид передвигающегося. Не должно быть никаких внешних признаков офицера (бриджи, галифе, френчи)... Все должны быть одеты возможно проще и даже неряшливо. Ни-каких политических разговоров не вести». Савинков рассчитывал на мятеж, который должен был бы произойти одновременно с приближением к городу восставшего против советской власти Чехословацкого корпуса.
В Казань под видом офицеров на-правили работников ВЧК Леонида Заковского и Клементия Штримпфлера, которым выдали «документы» на фамилии Михайловского и Владимирова. Петере вспоминал: «Надо сказать, что тов. Заковского никак нельзя было сделать похожим на белого офицера. Сам он толстый, здоровый парень, рабочий, развитой, и повторяю, не похож на белого офицера (таких у нас не было), но, несмотря на это, тов. Заковский исполнил свою роль блестяще. Они с товарищем приехали в Казань, явились к лицу, адрес которого был указан на явке, дали карточку и пароль. После долгих мытарств их направили в главный штаб казанской организации».
 
Выяснилось, что он находился в квартире казначея казанского комитета партии правых эсеров Константина Винокурова. Коща чекисты появились в городском центре

заговорщиков, представившись посланцами из «Центра», дом уже был окружен. В квартире- «штабе» тоща находилась вся верхушка руководства «Союза» в городе во главе с генералом Иваном Поповым. Этот офицер накануне Первой мировой войны был генерал-квартирмейстером штаба Казанского военного округа. После октябрьских событий Попов основал в Казани тайную офицерскую организацию, а затем вошел в состав созданного Савинковым контрреволюционного «Союза». Заковский рассказывал об обстоятельствах встречи: «...как мы явились, вошли вдвоем в комнату, где заседало около тридцати человек, предъявили явки. Нас приняли очень любезно, предложили чай и булки. Вначале наш вид не вызывал подозрения, и отнеслись к нам с полным доверием, но скоро савинковцы стали шептаться, и мы почувствовали, что со стороны
савинковцев растет недоверие. Видя, что другого выхода нет, мы выхватили маузеры...» Шум, естественно, привлек внимание местных сотрудников ВЧК и красноармейцев, оцеплявших здание. Все заговорщики были схвачены. Генерала Попова отправили в Москву, где на допросах он проявил стойкость, отказавшись сообщить какие-либо сведения. В том же 1918 году Попов был расстрелян. 

Беспорядки в Рыбинске и Муроме

Несмотря на провалы в Москве и Ка-зани, в «Союзе» Савинкова не теряли надежд на успех. Заговорщики рассчитывали на то, что складывавшаяся политическая конъюнктура будет играть в их пользу. Так, савинковец Деренталь писал: «В связи с ожидаемым десантом союзников в Архангельске и для непосредственного его облегчения решено было поднять восстание на верхней Волге, в Рыбинске и Ярославле и одновременно во Владимире, Муроме, где помещалась большевистская ставка, и в Арзамасе. Во всех этих пунктах уже имелись местные организации «Союза». Оставалось только прислать туда подкрепление из Москвы и некоторых других городов, не входящих в зону предполагаемого восстания».
Взятие под свой контроль Рыбинска в планах «Союза» имело особенно важное значение. В этом поволжском городе были сосредоточены большие артиллерийские склады, овладеть которыми очень рассчитывали заговорщики. Сам Савинков предполагал, о чем он позднее рассказал в своих воспоминаниях, что свержение большевиков в Рыбинске практически предрешено. Ведь в городе был немногочисленный гарнизон. В то же время здесь было сосредоточено до 400 активных участников тайного общества - опытных офицеров. Руководитель «Союза» рассчитывал и на благожелательное отношение местного населения. При оценке имевшегося в распоряжении заговорщиков оружия Савинков исходил из того, что его окажется достаточно для взятия артиллерийских складов. Глава «Союза» лично прибыл в Рыбинск для руководства действиями.

Оптимизм Савинкова оказался преувеличенным. Бывалый конспиратор в данном случае недооценил своих противников - чекистов, которые арестовали в селе Ивановском, вблизи Рыбинска, группу заговорщиков. В ходе этой спецоперации чекистам удалось завладеть секретными материалами по подготовке восстания. Была установлена дата начала выступления - 8 июля (3 часа утра), стал известен и план мятежа. Эффекта внезапности, на который рассчитывал Савинков, не получилось. Советские воинские части были приведены в боевую готовность. 

Правда, сначала отряд, возглавляемый лично Савинковым, сумел за-хватить Мыркинские казармы и находившиеся при них склады. Трофеями заговорщиков стали пять пулеметов и винтовки. Затем тот же отряд установил контроль над зданием коммерческого училища и направился в сторону артиллерийских складов. Однако дальнейшее его продвижение было остановлено. Мятежникам пришлось вступить в бой с латышскими стрелками и рабочими боевыми формированиями. Часть отряда вместе с Савинковым отступила в сторону железнодорожного вокзала, где смогла пробиться из окружения. Савинкову удалось тогда вместе с находившимся с ним Деренталем скрыться. Выступления других отрядов заговорщиков в тот день и вовсе не состоялись в связи с тем, что они были блокированы еще в местах их сбора. Савинкову пришлось констатировать, что бой в Рыбинске «бесповоротно проигран».
Вечером 8 июля вспыхнуло восстание и в Муроме, также организованное «Союзом» Савинкова. Чекисты еще за несколько месяцев до этого со-бытия предполагали наличие в этом российском центре сплоченных анти-советских групп, выжидавших удобного часа для смены власти. Во время обыска в феврале 1918 года в квартире семьи Сахаровых, представитель которой подполковник Николай Сахаров в июле возглавил мятеж, были обнаружены запасы оружия. В течение весны поступали сигналы о проходивших в общественном клубе собраниях, на которые приходили городская буржуазия и офицеры. При расследовании обстоятельств подготовки мятежа отмечалось, что действующее в Муроме общество футболистов преследовало не только спортивные цели, но и «под видом увлечения спортом создавало сплоченные ячейки из бывшего офицерства и буржуазной молодежи». В итоге организации Савинкова не составило большого труда найти в городе лиц, сочувствовавших ее планам.
Одной из важных причин захвата Мурома стало и то, что в этом древнем городе с апреля размещался штаб Высшего военного совета (ВВС) во главе с генералом Михаилом Бонч- Бруевичем. Этот известный военный деятель оказался одним из тех представителей высшего генералитета, которые после Октябрьской революции подцержали новое правительство. Именно ему было поручено возглавить первый высший орган управления стратегического руководства Вооруженными силами Советской России, действовавший до сентября 1918 года, когда его полномочия были переданы Реввоенсовету республики. Перевод штаба ВВС из Москвы объяснялся возможной угрозой для столицы и необходимостью в связи с этим обеспечения дееспособности военного руководства при потенциальных кризисных ситуациях. Муром, связанный с Москвой железной дорогой, оказался удобным местом для размещения ВВС.

Заговорщики планировали во время вооруженного выступления арестовать Бонч-Бруевича. По стечению обстоятельств этого не произошло. В своей книге мемуаров «Вся власть Со-ветам» генерал отмечал, что, находясь в городе, ощущал крайне недоброжелательное отношение к себе со стороны отдельных общественных групп и чувствовал опасность, нависшую над его головой. Бонч-Бруевич вспоминал: «Очередной выезд мой в Москву дол-жен был состояться 8 июля 1918 года. Еще накануне в штабе были получены сведения, что на Московско-Казанской железной дороге взорвано несколько незначительных мостов, которые, однако, спешно уже восстанавливаются. Предполагая, что в нужный мне час мосты будут приведены в порядок, я не стал откладывать отъезда... Еще утром 8 июля начальник военных сообщений назначил отправление экстренного поезда штаба на девять часов вечера, то есть именно на час прибытия парохода с Сахаровым и мятежниками. Однако в шесть вечера Раттэль (начальник штаба ВВС) сообщил мне по телефону, что отправление поезда задерживается, так как нет еще сведений о восстановлении мостов, и что я смогу выехать из дому и сесть в поезд часов в десять-одиннадцать вечера. Выслушав Раттэля, я по какому-то наитию приказал приготовить поезд ранее назначенного срока». Возможная задержка Бонч-Бруевича в городе могла бы, вероятно, привести не только к аресту, но и к расправе над военачальником. Проходивший рядом с Муромом поезд, на котором ехал руководитель ВВС, был обстрелян, но благополучно прибыл на следующий день в Москву.
Несмотря на то что заговорщики не смогли захватить Бонч-Бруевича, в начале мятежа им удалось взять под контроль военный комиссариат, здание, где размещался местный Совет, арсенал. Начались аресты советских работников и одновременно вербовка местного населения в боевые анти-большевистские отряды. Городская группа правых эсеров целиком записалась в создаваемое военное формирование. Штаб восставших возглавили уроженец Мурома подполковник Николай Сахаров, именовавший себя «командиром восточного отряда Северной добровольческой армии», и военврач Николай Григорьев, называвший себя «временно исполняющим обязанности уполномоченного правительства».
 
Новая власть в городе обратилась от лица «Союза защиты родины и свободы» к населению с воззванием. В этом обращении в качестве образца для подражания назывался восставший против большевиков Чехословацкий корпус, вооруженное выступление которого составители прокламации всячески призывали поддержать.
Успех савинковцев в Муроме оказался очень кратковременным. Советская власть сумела быстро мобилизовать силы для отпора, и утром 10 июля отряд Сахарова был вынужден покинуть город. Скрывшихся руководителей мятежа Сахарова и Григорьева заочно приговорили к смертной казни.

Ярославский мятеж

Выступление савинковцев в Ярославле началось раньше, чем в Рыбинске и Муроме. В то же время ярославский мятеж оказался наиболее успешной акцией «Союза». Восстание длилось с 6 по 21 июля. Так же, как и при попытках захвата власти в других городах, Савинков рассчитывал во время ярославских событий на поддержку наступления с Севера через Архангельск и Вологду антибольшевистских войск, с которыми и должны были соединиться мятежники для последующего похода на столицу.
Руководство восстанием Савинков поручил полковнику Александру Перхурову, боевому офицеру, за плечами которого было участие в Русско-японской и Первой мировой войнах. После победы большевиков Перхуров вступил в Добровольческую армию генерала Корнилова, а затем стал деятельным участником организации Савинкова.
Ярославские мятежники собрались рано утром 6 июля в условленном месте - на Леонтьевском кладбище. Позднее Перхуров в своих показаниях свидетельствовал: «Я в назначенные часы отправился на сборный пункт и сидел в канаве между артиллерийским складом и кладбищем, делая подсчет. Прибыл полковник Лебедев, он всем уведомления разослал, но винтовки приказал не приносить, так что мы оказались фактически с голыми руками. Затем постепенно приходили люди, не помню, сколько собралось, но оказалось больше того количества, которое я назначил как минимальное. Затем мы поджидали автомобиля из дивизиона. Он не прибывал. Я решил брать артиллерийские склады. У нас всего оружия было только 12 револьверов. С этим оружием мы решили брать склад. Пошли и взяли его без одного выстрела и без всякого сопротивления». Далее, согласно рассказу Перхурова, он обратился к собравшимся с предложением определиться с дальнейшими действиями: идти захватывать Ярославль или отправляться в Рыбинск, где также ожидалось восстание и имелась более мощная, чем в Ярославле, организация «Союза». Ответом стало: «Пойдем брать Ярославль».
В Ярославле мятежники 6 июля за-хватили важнейшие учреждения. Под их контроль перешли почта, телеграф и банк. Многие военные инструкторы поддержали бунт. Заговорщики нашли в Совете адреса большевистских лидеров города и организовали обход квартир с целью расправы над советским руководством. Жертвой террора в день начала мятежа стал военный комиссар Ярославского военного округа и председатель исполкома Ярославского губернского совета Семен Нахимсон. Под арестом оказались около 200 человек.
Объявивший себя главноначальствующим Ярославской губернии и командующим вооруженными силами Северной добровольческой армии Ярославского района Перхуров в изданном им постановлении заявил о «восстановлении повсеместно в губернии органов власти и должностных лиц, существовавших по действовавшим законам до октябрьского переворота 1917 года». Мятежники организовали гражданское управление во главе с председателем местного комитета меньшевиков Иваном Савиновым и всячески подчеркивали, что их действия лишь часть широкого антисоветского восстания: «То, что произошло в Ярославле, произошло в тот же день и час по всему Поволжью. Мы действуем вместе с Сибирским и Самарским правительствами и подчиняемся общему главнокомандующему, старому генералу Алексееву. Северной армией командует старый революционер Борис Савинков. Москва окружена теперь тесным кольцом. Еще немного усилий, и предатели, засевшие в Кремле, разорившие
страну и морящие народ голодом, будут сметены с лица русской земли. Все, кто способен носить оружие, пусть идет в Добровольческую армию».
Однако вскоре стало ясно, что надежды Перхурова и его соратников на широкое антисоветское восстание в Поволжье были иллюзорными. Тщетными оказались и надежды ярославских мятежников на успех левоэсеровского мятежа в Москве. О кризисной для антибольшевистских сил ситуации в июле 1918-го позднее вспоминал и сам глава «Союза» Савинков: «Полков-ник Перхуров имел задачей, овладев Ярославлем, держаться до прихода артиллерии, которую мы должны были ему подвезти из Рыбинска... В Ярославле вооружиться было нечем; без артиллерии нет возможности выиграть бой. Приходится удивляться не тому, что полковник Перхуров не разбил под Ярославлем большевиков, а тому, что почти без снарядов он смог про-держаться 17 дней. Он рассчитывал на англо-французскую помощь. Она не пришла... Я послал офицера к полковнику Перхурову, чтобы сообщить ему о рыбинской неудаче. Офицер до полковника Перхурова не доехал: он был арестован большевиками. Для меня было ясно, что без артиллерии Ярославль долго обороняться не может. Но я тоже надеялся на помощь союзников - на архангельский англо-французский десант. Поэтому было решено, что оставшиеся силы рыбинской организации будут направлены на партизанскую борьбу с целью облегчить положение полковника Перхурова в Ярославле. В ближайшие после 8 июля дни нами был взорван пароход с большевистскими войсками на Волге, был взорван поезд со снарядами, направлявшийся в Ярославль, и был испорчен в нескольких местах железнодорожный путь Ярославль-Бологое. Эти меры затруднили перевозку большевистских частей со стороны Петрограда, но мы не смогли воспрепятствовать перевозке из Москвы. Троцкий же, понимая всю важность происходящих событий, напрягал все усилия, чтобы с помощью Московского гарнизона овладеть Ярославлем».
Против захвативших город мятежников были стянуты советские вооруженные силы. Осажденный Ярославль был подвергнут жесточайшему артиллерийскому обстрелу. Красная армия широко использовала и авиацию.
Сохранилось много свидетельств о трагическом положении Ярославля в июльские дни 1918 года. Одно из них оставил знаменитый в свое время эстрадный певец Юрий Морфесси, приехавший тогда в город на гастроли и остановившийся в гостинице «Бристоль». Артист вспоминал: «Церкви, самые высокие точки, выгодные для прицела, пострадали прежде всего. Одни были разнесены так - не осталось камня на камне, большинство же пы-лало и сгорело дотла. Горели казенные учреждения, дома, тюрьма, хозяйственные постройки. Весь Ярославль был в огне, и, я думаю, пожар Москвы - бледное отражение того, что мы наблюдали в этом приволжском городе русских святынь...»
20 июля красным командованием был издан приказ: «Чрезвычайный штаб ярославского фронта объявляет населению города Ярославля: Всем, кому дорога жизнь, предлагается в течение 24 часов со дня объявления сего оставить город и выйти к Американскому мосту. Оставшиеся после указанного срока в городе будут считаться сторонниками мятежников». Люди стали массово покидать город. Еще раньше горящий Ярославль по-кинул вместе с отрядом в 50 человек и полковник Перхуров, который рас-считывал организовать удар по тылу красных. Командование оставшимися в городе войсками принял на себя генерал Петр Карпов. В условиях краха восстания он вместе с 57 участниками мятежа принял решение сдаться не Красной армии, а работавшей тогда в Ярославле германской военной миссии, которая занималась вопросами отправки находящихся здесь немецких военнопленных на родину. Генерал рассматривал ее как представителей страны, с которой часть российского офицерства, не признающая Брестского мира, считала себя находящейся в состоянии войны. Председатель германской комиссии лейтенант Балк выступил с заявлением: «Так как военные операции не привели к желательным результатам и дабы избегнуть дальнейших разрушений города и избавить жителей от неисчислимых бедствий, Ярославский отряд Северной Добровольческой армии 21 июля 1918 года предложил германской комиссии № 4 сдаться ей и выдать свое оружие. Германская комиссия № 4 приняла предложение. Комиссия передаст штаб в качестве военнопленных Германской империи своему непосредственному начальству в Москве, где дано будет все дальнейшее. Германская комиссия № 4 располагает сильной боевой частью, образованной из вооруженных военнопленных, и займет для поддержания спокойствия в городе Ярославле до получения решения из Москвы положение вооруженного нейтралитета». Надежды мятежников на то, что советские представители по-желают избежать конфликта с немца-ми, себя не оправдали. После занятия города красными лейтенанту Балку был предъявлен ультиматум о выдаче заговорщиков. В итоге германская миссия подчинилась выдвинутым требованиям. 
После подавления мятежа ВЧК на-правила в город группу своих сотрудников во главе с членом коллегии ВЧК Евсеевым для расследования всех его обстоятельств. В результате работы чекисты выявили многих лиц, оказавших содействие савинковской организации. Для самого «Союза защиты родины и свободы» поражение в Ярославле, равно как и неудачи в Рыбинске и Муроме, стали причинами его фактического распада в 1918 году. Уже позднее в эмиграции Савинков возродит эту политическую структуру для диверсий против Советской России под новым названием «Народный союз защиты родины и свободы».
Сумевший скрыться в 1918 году руководитель мятежа Перхуров добрался до Сибири, где служил в армии адмирала Колчака и был произведен в генералы. Но после разгрома колчаковских войск его судьба сложилась трагично. Он попал в плен. Некоторое время Перхуров служил у красных в качестве «военспеца», но затем был привлечен к ответственности за организацию мятежа в 1918 году. Суд над Перхуровым состоялся в здании ярославского театра имени Федора Волкова в 1922-м. Он был приговорен к высшей мере наказания.
 
Главный организатор заговоров и мятежей в 1918 году Борис Савинков был арестован на территории СССР, на которую он проник нелегально в 1924 году в результате спецоперации ГПУ. Находясь в заключении, он заявил, что вынужден признать полный крах своей многолетней борьбы с Советским государством.

ТЕКСТ Яков СЕРОВ